Посланник

Этим летом у нас на Севере широко праздновалось 60-летие прихода первого союзного конвоя «Дервиш» в Архангельский порт. Многие участники плаваний в конвоях – американцы и англичане – побывали в Санкт-Петербурге, Мурманске и Архангельске.

Для некоторых это был всего второй – после войны – визит в Россию. Реально глядя на вещи, они сознают, что новой встречи на берегах Двины, «Дервиша-70», уже не будет. Борису Григорьевичу Коротяеву, юнге Северного флота, ветерану Архангельского тралового флота, вице-президенту клуба «Братство северных конвоев» посчастливилось продлить очарование праздника. Его пригласили в Портленд участвовать в открытии мемориала на судоверфи, где в войну 30 тысяч рабочих строили суда типа «Либерти».

Они строились как суда на один рейс. Считалось, что если судно пересекло океан до Европы, сдало груз, значит, оправдало расходы на строительство. Как вспоминает К. Д. Смирнов в книге «Конвои», в целях сокращения расходов исключалась деревянная отделка в каютах и на палубах, она заменялась нескользящей огнестойкой мастикой, подволоки и переборки отделывались пробковым капком и красились белилами, верхняя палуба была гладкой для свободного проведения мобилизационных мероприятий, трапы – металлические, широкие, с металлическими поручнями. Все жилые помещения размещались в средней надстройке, с выходом на ботдек. По тревоге весь экипаж оказывался у спасательных шлюпок. Американцы наладили серийное производство «Либерти» водоизмещением 14400 тонн без больших денежных затрат и в короткие сроки. Первое судно построили за 245 дней, оно вступило в строй 3 января 1942 года. В 42-м было выпущено 597 кораблей, причем каждое строили 105 суток. В 44-м число новостроев возросло до 1056, теперь на постройку тратили всего 43 дня. Были случаи, когда суда уходили в море через две недели после закладки. А рекорд установила верфь на предприятии Кайзера в городе Ричмонд (Калифорния), построившая судно за 8 дней.

На верфи в Южном Портленде за годы войны было построено 200 «Либерти» и тоже за короткие сроки. И вот спустя шестьдесят лет, 10 ноября, здесь открывали мемориал. И сочли необходимым пригласить на церемонию представителя России, непосредственно участвовавшего в военных действиях на Северном флоте. В буклете, выпущенном ко дню открытия мемориала, среди нескольких фамилий почетных гостей черным по белому, вернее, белым по синему, была вписана единственная русская фамилия – Коротяев.

Он и держал слово от имени всех своих соотечественников. Говорил про тот ад кромешный, который пришлось пережить советским людям. Вспоминал, как пятнадцатилетним пареньком вместе с такими же юнгами служил на пароходах, перевозивших технику и грузы для Карельского фронта. Про то, как выручала их помощь союзников – техника, продукты, медикаменты, одежда.

– Вещи раздавали по конторам особо нуждающимся. Моему отцу вручили пальто и джемпер. Этот темно-синий свитерок я носил очень долго. И вот сейчас появилась возможность поблагодарить ваш народ за тот подарок.

Он так проникновенно говорил, что пожилые американцы расчувствовались. А на следующий день в Портленде был парад – 11 ноября в 11 часов здесь отмечается годовщина окончания Второй мировой войны и вдобавок – День пожилых людей. Вместе с официальными лицами, среди которых мэр города, губернатор штата Мэн, представители портлендского комитета городов-побратимов, ветераны, Коротяев шел по улице Конгресс, выступал на почетной церемонии приветствия ветеранов, на официальном приеме в мэрии.

Коротяевский чемодан сувениров быстро опустел, зато копились впечатления. Удалось побывать в пяти городах, на «откомандированном» ему «Линкольне» отмахал две тысячи миль. Водителями на время стали два заместителя президента клуба города-побратима, они посещали Архангельск, а один даже давал уроки русского языка в 6-й гимназии. Кстати, члены того клуба, в отличие от архангельского, возрастом помладше, они не воевали, но свято поддерживают традиции участников Второй мировой, не дают угаснуть патриотическому движению. Сам клуб никакими особыми финансами не располагает, удается существовать только благодаря своим состоятельным представителям. Они и оказали гостеприимство северному моряку. В загородном доме семейства Стивенсов у озера по утрам в окно заглядывали белки, ничуть не пугаясь людей, и так же спокойно по зеленым лужайкам разгуливали олени.

«Как дороги?» – спрашивали его, когда они в «Линкольне» отсчитывали одну милю за другой. А он отвечал в тон, дескать, скучно: ни ям, ни колдобин. И в свою очередь спрашивал: «А как вы ремонтируете свои машины?» На что ему отвечали, удивляясь: «Мы не ремонтируем, мы покупаем новые».

Он молча стоял у памятника героической девочке Саманте Смит и таял от ароматов в цветочной оранжерее. Разглядывал аккуратно упакованные в полиэтиленовые пакеты коряги ценой 125 долларов за кубометр – для каминов. Может, и нашим лесозаготовителям наладить подобную продажу дров?

А еще он встречал русских, которые прочно обосновались за океаном. Служащий в отеле, услышав родную речь, обратился к нему: «Я из Харькова... А к нам Путин приезжает!» – «Ну, – сказал Коротяев, – тогда передайте ему привет».

Он видел ухоженные улочки, яркие витрины и довольные лица, ездил по ровным дорогам, на каждом шагу чувствовал, как почтительно относятся к пожилым, везде ощущалось благополучие. Очень далекой казалась окраина Фактории с прогнившими деревянными мосточками, бродячими собаками, хламом у переполненных мусорных баков. И старики, которые летом еще как-то бодрились, копаясь на грядках, а с осени опять вспомнили про свои болячки и теперь все реже выходят из дома... Ему очень хорошо было на гостеприимной земле штата Мэн, он увидел много любопытного, был благодарен за внимание и интерес к себе, он вспоминал юность, а это всегда придает новые силы и надежду. Но вот же загадочная русская душа! Если уж праздник – то пусть он будет для всех твоих родных, а его близкие были далеко, да и не может праздник длиться вечно. В огромном – с улицу! – салоне «Боинга», летящего в Москву, он увидел армянских музыкантов и известного композитора Оскара Фельцмана и чертовски обрадовался: свои, русские! Забросал вопросами: «Как вы, Оскар Борисович, каким ветром здесь?» И успокоился: скоро будет дома.

В его чемодане, освободившемся от сувениров, поверх вещей лежала, будто живая, искусственная роза с капельками росы на лепестках – подарок жене с берегов Америки. Таможенники, рьяно досматривавшие багаж пассажиров, цветок не тронули. Не опасно.

Ирина БЫКОВСКАЯ

В гостях у Александра КОРОТЯЕВА, профессионального разведчика, полковника КГБ в запасе

Александр Дмитриевич Коротяев родился в северной деревне Коротяевской Архангельской области, на берегу реки Онеги. Закончил семь классов, когда уже вовсю шла война. В 1944 году вызывают его в военкомат. Стригут, проверяют по всем медицинским параметрам и ставят на ростомер. Померяли – 1 метр 49 сантиметров. Одного сантиметра не хватает, чтобы в армию взять. Подумал военком и решил: в дороге подрастет.

Попал Саша в военно-воздушные силы Северного флота. Будучи стрелком-радистом, вылетал в составе экипажей для сопровождения караванов судов. И так на авиационной базе в звании сержанта прослужил... 10 лет. После демобилизации поехал к сестре в Петрозаводск, устроился на судоремонтный завод слесарем. Вдруг вызывают в военкомат, и какой-то незнакомец два часа с ним беседует «о жизни, о службе». Через два месяца объявили, что берут на службу в органы государственной безопасности. Поставили Коротяева дежурным по МГБ, а начальник заставил закончить десять классов вечерней школы. К тому времени уже и женат был. В 1956 году его направили в Ленинградский институт иностранных языков КГБ СССР на латинское отделение – испанский язык изучать. Четыре года отучился. А тут начались кубинские события.

О революции на Кубе, о Карибском кризисе уж столько всего писано-переписано на разных уровнях, но все равно интересны воспоминания непосредственного очевидца событий. Тем более сотрудника специальной службы. В 1960 году Коротяев прибыл на остров для организации Кубинской государственной безопасности и проработал там три года. А позже на Кубу приехала и его супруга Антонина Мартыновна с двумя детьми.

Служба безопасности на Кубе организовывалась по советскому образцу и подобию. КГБ, МВД, пограничные войска, охрана, шифровальные органы – все делалось, как в Союзе. Но кубинцы пошли дальше нас. У них абсолютно все сотрудники безопасности работали под псевдонимами. Сам он официально – Педро, а подписывается «Санчес». У нас такого не было и нет. Пришлось Коротяеву пережить и высадку на Плайя-Хирон, и Карибский кризис. Причем, как рассказывает Александр Дмитриевич, когда ракеты для отправки на Кубу отгружали в Одессе на суда, это стало известно агентуре немцев, которые оставили ее там после войны. Эти агенты доложили ЦРУ Даллеса о том, что советские ракеты направляются на Кубу.

Идет по Атлантике караван из 3-4 судов с ракетами, и вдруг его останавливают американцы. Наш капитан радирует в порт: «Что делать?». Ему отвечают: «Следуйте своим курсом». Американские военные корабли попытались было перекрыть курс, но тут всплыли наши подводные лодки... Пришлось американцам уходить подобру-поздорову. А на Кубе нам не хватило двух месяцев, чтобы замаскировать ракеты в земле. Успели бы – может, и не было бы тех напряженных моментов, которые широко известны, когда велись переговоры между Кеннеди и Хрущевым, и счет шел буквально на минуты.

Когда развернулись советские ракетные дивизионы, над Кубой начали круглосуточно летать американские самолеты-разведчики: фотографировали позиции... Более того, по свидетельствам очевидцев событий, перед работавшей на Кубе агентурной разведкой США была поставлена задача... украсть советскую ракету, чтобы предъявить ее ООН. Но, видать, когда сбили одного такого воздушного разведчика, американцы от этих планов отказались, и ООН демонстрировали лишь снимки с воздуха.

Кстати, по воспоминаниям Коротяева, нашим специалистам в то время жилось совсем не легко: практически голодали. Одними бананами сыт не будешь. Придет наше судно – даже ходили хлеб у моряков просить. А получилось это потому, что собирались в командировку на 2-3 месяца, а оказалось – на годы. Причем все были предупреждены, что, если кого интернируют, без присутствия советского консула или посла не отвечать ни на один вопрос. А где там поначалу можно было найти посла? Да и резидент разведки в те времена по своему неофициальному статусу был выше посла. В любое время дня и ночи по прямому телефону он мог позвонить самому Фиделю Кастро и договориться о встрече. У разведки была своя система связи с Москвой, минуя посольство, напрямую к руководству КГБ. Резидентом на Кубе в то время был А.И. Алексеев, и не только на Кубе, но и в Мексике, и в других латино-американских странах. Он руководил всей нашей разведкой в регионе. Позже Алексеев стал послом на Кубе.

У Александра Дмитриевича, конечно, была своя агентура из местного населения. На машине он объезжал поселки, встречался в агентами, собирал информацию. К сожалению, кубинцы оказались очень неорганизованными людьми. Информатор мог опоздать на встречу и потом объяснять, что «встретил тетю и с ней говорил». Для советского кадрового разведчика опоздание на встречу – ЧП. Но со временем наши специалисты научили кубинцев быть точными. Пришлось Коротяеву побывать и на американской базе Гуантанамо (находящейся и поныне на Кубе), но, конечно, под прикрытием, в... американской военной форме. Начали было американцы постреливать по кубинским пограничникам. Что делать? Решили перекрыть подачу воды на базу – порядок восстановился.

Когда Куба была американском курортом, там было очень много публичных домов. Когда к власти пришел Фидель, большинство их было закрыто, а проституток определили в трудовые лагеря на перевоспитание. Но бордели закрыли не все, некоторые, высшего уровня, оставили. Нашим специалистам, естественно, запретили и близко подходить к этим заведениям. И зря. Лишь позже сообразили, что от проституток можно получать много полезной информации. И резидентура разрешила нашим специалистам ходить в публичные дома. Александр Дмитриевич пошел в бордель... с женой. Заплатил барышне, угостил, посидели, поговорили, получили нужную информацию. Для нее главное – деньги, а делают что-либо с ней или нет – это неважно.

...За время командировки Коротяев не раз встречался и с Фиделем Кастро, и с братом его – Раулем, и с Эрнесто Че Геварой. Чего только не приходилось делать на Кубе – даже и сейчас о многом нельзя рассказывать. Но закончилась служба на острове Свободы, и за самоотверженный и опасный труд Коротяев получил лишь диплом «За выдающиеся заслуги в деле строительства социализма», подписанный кубинскими министрами, да именной пистолет, который позже пришлось сдать.

После Кубы вернулся в Жданов, где служил офицером действующего резерва КГБ СССР до 1985 года. В звании подполковника исполнял обязанности заместителя начальника главного морского агентства «Инфлот». Сейчас уже можно сказать, что в то время у Коротяева было на связи около 20 агентов, из них – 5 моряков-иностранцев: испанец, итальянец, турок, англичанин, француз. И не рядовые матросы, а капитаны, старпомы. От них КГБ получал ценную информацию, когда судно приходило в порт. Что характерно, за эту информацию ничего не платили. Денег не было у государства, чтобы оплачивать ценные сведения.

А агенты работали потому, что в свое время были завербованы. Один торговал золотыми монетами, второй попался на наркотиках, третий – из-за женщины. Спрашивает Коротяев у своего агента-женщины: «Как ты смотришь на то, если вдруг ради дела нужно будет отдаться иностранцу?» Она отвечает: «Ради Родины чего не сделаешь...». Подставили женщину и получили информацию: шифры, коды, инструкции – то, что надо. От другого агента получили информацию стоимостью несколько миллионов долларов!

Как известно, в Советском Союзе существовало две разведки: служба внешней разведки КГБ и военная – главное разведуправление Генерального штаба. Александр Дмитриевич считает, что военная разведка работала «архиплохо». Большинство предателей – как раз из ГРУ. И вместе с тем нужно различать внешнюю разведку и внутренний политический сыск. Но ни одно государство во все времена не могло существовать без деятельности специальных служб. С конца восьмидесятых годов полковник КГБ Коротяев на заслуженном отдыхе. Младший сын работал в порту, в возрасте 47 лет умер – отказали почки. Старший сын живет и работает в России, он полковник ФСБ, преподает в Екатеринбурге. Воспитывает двоих детей.

А у самого Коротяева трехкомнатная квартира в центре Мариуполя – более чем скромная. Мебель – образца 60-х годов, никаких излишеств, никаких роскошеств. Самая заметная вещь в доме – китель полковника, сверху донизу увешанный наградами. Но из боевых на нем лишь орден Отечественной войны, а остальные – юбилейные и памятные.

На Западе ветеран разведки, выйдя на пенсию, обеспечен полностью. Наши тоже не голодают, но, конечно, уровень обеспеченности совсем другой. Хотя и те, и эти старались честно выполнять свой долг перед Родиной.

30.07.04

Александр БОНДАРЕНКО[3]

История криминальной группировки, которой больше нет

Целая серия заказных убийств в октябре 1999 года поставила точку в истории тольяттинского криминального клана – группировки Дмитрия Рузляева. Два года ее конкуренты вели охоту за членами рузляевского клана и, в конце концов, свели его на нет. Закончилась самая длительная в истории губернского преступного мира война, количество жертв которой превысило несколько десятков человек .

История взлета Рузляева в криминальном мире началась еще в начале 90-х, когда он входил в бригаду Владимира Маслова, одного из главных союзников другого тольяттинского "авторитета" Владимира Вдовина (Напарника). В разгар первой тольяттинской криминальной войны, начавшейся осенью 1992 года, бригада Маслова встала под знамена Напарника, что имело для ее лидера трагические последствия. 13 ноября он был расстрелян у подъезда своего дома. После убийства Маслова Рузляев стал ближайшим помощником Владимира Вдовина и довольствовался этой ролью до тех пор, пока не вступил в союз с Игорем Сиротенко. Последний был известен тем, что сколотил бригаду из отвязных ребят и принялся совершать дерзкие налеты на чужие территории. Это привело к тому, что для всех остальных тольяттинских "авторитетов" он стал фигурой вне закона. 30 мая 1994 года на 17-й проходной ВАЗа произошла перестрелка между бригадами Сироты и напарниковского бригадира Жоры Сидоренко. Сидоренко погиб. После этого инцидента весь криминальный Тольятти затаился в ожидании расплаты. Но неожиданно на стороне Сироты выступил Дмитрий Рузляев. Дима Большой давно ждал такого момента и воспринял его как свой звездный час. Продлившееся около года перемирие позволило Сироте утвердиться, выстроить бизнес и вплотную подобраться к автозаводу. Источники "СО" полагают, что в значительной степени этому способствовали приобретенные им связи в силовых структурах и прокуратуре. В тот период во главе тольяттинского отдела по борьбе с оргпреступностью стоял майор Вадим Коротяев, а его непосредственным руководителем, главой областного ОБОП, был Владимир Семенов. Последний, как утверждают компетентные источники, считал, что ослабить влияние того или иного "авторитета" проще всего, столкнув его с достойным конкурентом. Однако выставить на кон противника, равного Владимиру Вдовину, было не так-то просто. Что именно заставило высоких милицейских чинов остановить свой выбор на Дмитрии Рузляеве и одновременно Игоре Сиротенко, неизвестно. Но как бы то ни было, уже с 1993 года наблюдатели стали отмечать явное сближение позиций двух преступных лидеров с тогдашним руководством "шестерки". Очень скоро слухи об этой связи получают пусть косвенное, но все же подтверждение. Напарника неожиданно арестовывают. При обыске в его квартире сотрудники отдела по борьбе с оргпреступностью обнаруживают гранату. По некоторым сведениям, в атаке на Владимира Вдовина принимал участие прокурор по надзору за Тольятти Радик Гайкович Ягутян. Благодаря своему влиянию в преступном мире и вазовском руководстве ему удавалось играть определенную роль в автомобильном бизнесе. С ним же связывали расцвет фирмы "Ладаброкер", которую возглавлял его сын. Вокруг этого предприятия и развернулась конфронтация. Претендентами на контроль над ним были Напарник и Рузляев. По некоторым сведениям, между ними была достигнута джентльменская договоренность. Но последовавший вскоре арест Напарника заставил наблюдателей в этом усомниться. Впрочем, вскоре его выпустили. Спустя некоторое время, 11 июля 1994 года, Радик Ягутян был расстрелян в собственной машине недалеко от своего дома. Мотивы и заказчики этого убийства так и не были установлены.

Примерно через два месяца Напарник вновь оказался за решеткой – уже на тридцать суток, предусмотренных по указу президента. Отсидел он всего две недели и в конце августа вновь вышел на свободу. Но здесь в ситуацию вклинились уже оперативники тольяттинской "шестерки". Заместитель Вадима Коротяева Сергей Дичанкин, снискавший у бандитов прозвище Дикий, и его подчиненный Станислав Чмилев встретили Владимира Вдовина у ворот изолятора. Между ними и авторитетом возник конфликт. Это дало повод милиционерам задержать его еще на трое суток. Напарника доставили в КПЗ Центрального РОВД, но на следующее утро он вышел из камеры под подписку о невыезде и скрылся из Тольятти. Его поспешное исчезновение спутало все карты противников.

Однако руководство тольяттинской "шестерки" не отказалось от намерения вывести его из игры. 25 апреля 1995 года в подъезде своего дома на улице Ворошилова был убит Сергей Дичанкин. Из табельного Макарова он успел застрелить одного из киллеров, сотрудника частного охранного агентства. Его коллега по службе Вячеслав Святкин, открыто заявивший на похоронах товарища, что знает, кто убийцы, и пообещавший отомстить, через две недели после этого погиб в автомобильной катастрофе.

Странные обстоятельства гибели двух оперативников и проведенная в связи с этим проверка финансовой и хозяйственной деятельности "шестерки" привели к тому, что Вадим Коротяев был снят с должности. Однако Владимир Семенов еще некоторое время продолжал занимать высокое положение в правоохранительных органах. На тот момент он как раз пересел в кресло начальника УВД Тольятти. Эти события развивались на фоне криминальной войны, преследовавшей главную цель – расширение влияния на автогиганте и связанных с ним предприятиях…

Портрет Михайло Ломоносова кисти Леонида Коротяева

Портрет Михаила Васильевича Ломоносова написал Леонид Коротяев – ветеран Архангельского государственного технического университета (АГТУ). Над портретом художник работал 6 месяцев. Размер полотна – 1,30 м на 0,98 м...

Для образца взят портрет М.В. Ломоносова, написанный в 1787 году художником Л.С. Миропольским, хранится в музее ученого в Санкт-Петербурге, – сообщили ИА "Двина-Информ" в пресс-службе университета.

"Не только портретное сходство, но и внутреннее содержание великого земляка хотел отразить, – прокомментировал Леонид Васильевич. – Потомки Ломоносова видели портрет. Сказали, что я справился с задачей".

Леонид Васильевич 23 апреля отметил 88 лет, из них 70 он связан с АГТУ. Л.В.Коротяев – ветеран Великой Отечественной, воевал на Закавказском фронте, последнее звание – капитан. Почетный ветеран войны, награжден орденом Отечественной войны 2-й степени, многими медалями, нагрудными знаками министерств, почетными грамотами. Почти 50 лет он тесно связан с кафедрой механизации лесоразработок факультета природных ресурсов, тогда ЛИФ. Он кандидат технических наук, доцент, имеет 120 научных трудов, из них 60 печатных, в том числе 14 книг и брошюр. А совсем недавно издательство АГТУ выпустило в свет каталог его живописных работ. Живопись, портреты несут тепло, наполнены добротой, подкупает непосредственностью и искренностью. В музее университета работает выставка его работ. Сейчас художник работает над серией портретов прославленных учёных, трудившихся в стенах университета. В их числе профессор Иван Степанович Мелехов, профессор Валентин Васильевич Щелкунов (их портреты уже готовы), профессор и бывший ректор Иван Михайлович Боховкин, основатель электронного телевидения Борис Львович Розинг, профессор Николай Павлович Коваленко, доцент кафедры теоретической механики и член Французского астрономического общества Александр Николаевич Сампсонов.

(ИА "Двина-Информ", Ирина Скрылева)

… фронтовики … создали свой ансамбль военной песни, который назвали "Майский вальс". Руководить ансамблем поручили самому подготовленному для этого – Алексееву. Ведь Николай Иванович до войны закончил музыкальную школу, да и опыт педагогической, лекторской работы у него огромный. Хотя и другие участники их песенного коллектива, как говорится, не лыком шиты. Так, Л.М.Фильчанин – в прошлом декан спортфака пединститута – более 10 лет пел в городской капелле. В.А.Зыков был солистом ансамбля Прибалтийского военного округа. Л.В.Коротяев – доцент технического университета – 70 из 84 прожитых лет не расстается с баяном.

За два года ансамбль Алексеева дал более ста концертов. Ветераны выступают в архангельских школах, воинских частях, в госпитале ветеранов, профилактории "Родничок"… И везде они – желанные гости. Их музыкальные композиции "Со школьного порога – в вечность", "Песенная летопись поколения военных лет", "Вальсы по фронтовым воспоминаниям" вызывают неизменный интерес слушателей всех возрастов, но особенно – у молодежи. "Я бы хотела иметь такого дедушку" – написала в газете "Архангельск" одна из школьниц, рассказывая об ансамбле Н.И.Алексеева.

Л.Доморощенова.

Киркоров тайно увез Стоцкую в Париж

Филипп Киркоров и молодая певица Анастасия Стоцкая в рамках большого гастрольного тура 22 февраля приехали в Киев, где на 24 и 25 февраля у них были запланированы концерты. Неожиданно для всех парочка исчезла. Позже удалось выяснить, что Киркоров решил воспользоваться двухдневным перерывом в гастрольном графике, чтобы показать Насте столицу Франции.

В Париже Киркоров забронировал сразу несколько роскошных номеров в самом дорогом отеле Франции George V, чтобы Стоцкая могла выбрать понравившиеся ей апартаменты сама. В этом отеле останавливаются самые богатые и влиятельные люди планеты, а по вечерам там любит ужинать Марина Влади.

"Да, у нас останавливался Филипп Киркоров, но сегодня он освободил номер", – рассказала менеджер отеля Ольга Коротяева. Отдых в отеле обошелся Филиппу в 2000 евро за сутки, пишет газета "Жизнь".